.Искренность
Новичок
Когда нордейн впервые видит обнажённое тело человеческой женщины, он лишь вновь убеждается в том, что столь хрупкие существа не созданы для войны. Мужская ладонь слегка сжимает оголённое бедро, но даже столь слабое прикосновение заставляет светлокожую женщину стиснуть свои маленькие кулачки. Боец сокрушённо качает головой, замечая вмятины под собственными пальцами. Плоть этой жрицы непозволительно мягкая и податливая. По его мнению, даже вейлы, которые столетия назад отреклись от своих бессильных предков, имеют более устойчивое телосложение, нежели люди. Его же женщины — могучие воительницы Юга — словно созданы для ведения битв. Их крепкие тела, закалённые десятками сражений, никогда не смогут так будоражить сознание, как изящная плоть человека.
Особое внимание норедейна привлекают волосы. Когда мужчина проводит пальцами вдоль всей их длины, он поражается удивительной гладкости и шелковистости. Локоны жрицы огненно-рыжие, словно само пламя со всех уголков Эпейроса слилось воедино, чтобы даровать этим длинным завиткам свой багрянец. Боец наматывает рыжую копну на кулак, заставляя женщину задрать подбородок. Сквозь тонкую кожу можно разглядеть, как выпирает каждый позвонок. Любое резкое движение в сторону способно лишить жизни это прекрасное создание. Чувство абсолютного контроля кружит голову, но не туманит сознание. Если бы воин Союза Ярости действительно хотел убить её, то без особого труда расправился бы с ней на поле боя.
— Мы действительно не можем выбирать, кем нам родиться. Но мы сами прокладываем свой дальнейший путь, — хрипло говорит жрица, когда темнокожий боец в очередной раз сетует на то, что людские женщины не созданы для участия в битвах.
— Ни одна нормальная женщина не станет выбирать себе путь мужчины. Вы, люди, странные существа. Женщины, которые издавна должны быть крестьянками и домохозяйками, хотят стать войнами, а мужчины, которые обязаны оберегать семью, стремятся к богатству, забывают свою истинную роль защитника и становятся купцами. Никто из вас не доволен тем местом, что должен занимать, — нордейн грубо переворачивает жрицу к себе лицом. Суровый взгляд тёмных глаз пробегается по её телу, отмечая сильно выпирающие рёбра — очередное слабое место этого хрупкого тела.
— Мы просто хотим делать то, что сделает нас счастливее.
— Крестьянка никогда не станет искусным бойцом, а воин никогда не сможет постигнуть все тонкости денежного дела. Сделает ли счастливее тоторамо второй панцирь, что будет висеть тяжким грузом на его плечах? Нет.
Обладательница рыжих волос устало закрывает глаза. Дальше в споре не будет никакого смысла.
Большие ладони внимательно исследуют плоский живот, поднимаясь выше. Наглые пальцы проводят невидимую полосу вдоль каждой пары рёбер.
— Обычно мы предпочитаем делить ложе с вейлами. Редко кто решится провести ночь с нашими женщинами, — бесстрастно говорит нордейн, с лёгкостью закидывая длинные ноги жрицы себе на плечи.
— Почему же? — рыжая, облизывая пересохшие губы, хватается ладонями за края кровати.
— Постоянно присутствует чувство, будто ты удовлетворяешь мужчину.
Барышня с трудом сдерживает смех, рвущийся наружу.
Воину Союза Ярости нравятся отзывы этого тела на чужие прикосновения, нравятся эти негромкие стоны и вздохи. Представитель тёмной фракции готов сделать что угодно для того, чтобы продлить минуты пылких мгновений. Чрезмерная чувствительность человеческого тела в данном случае является хорошей чертой этой расы. На светлой коже в области бедёр уже можно заметить несколько небольших синяков.
Лицо нордейна оказывается на уровне зелёных глаз. Длинные ресницы слегка подрагивают, упругая грудь неровно вздымается в такт сбившемуся дыханию. Мозолистая рука прижимает огненно-рыжую голову к плечу. Резкий запах гари и пота тут же терзает ноздри, заполняет лёгкие. Боец не чувствует отвращения, он лишь глубже зарывается в кудрявые локоны пальцами, наслаждаясь их мягкостью.
В пылу страсти люди не сдерживают своих эмоций. Мужчина понимает это, когда жрица перестаёт контролировать себя, прижимаясь обнажённым телом к его накаченной груди, и умоляет не останавливаться. Импонирует ему это или нет — нордейн пока не решил.
— Второй панцирь делает тоторамо сильнее, — говорит жрица, прикрывая обнажённое тело белоснежной простынёй.
— Скажешь ли ты это, когда над твоей головой занесут топор?
— Я сама выбрала этот путь. Если мне суждено умереть, то я приму это как должное. Одна жизнь — один долг.
— Глупая женщина.
Когда воин представляет картину бездыханного тела этой рыжей чертовки перед собой, ему становится… неприятно. Он испытывает совершенно иррациональное нежелание смотреть на мёртвое тело жрицы, что уже тихо посапывает под боком.
Нордейн обязательно подумает обо всём завтра.
Автор: .Искренность, АС
Особое внимание норедейна привлекают волосы. Когда мужчина проводит пальцами вдоль всей их длины, он поражается удивительной гладкости и шелковистости. Локоны жрицы огненно-рыжие, словно само пламя со всех уголков Эпейроса слилось воедино, чтобы даровать этим длинным завиткам свой багрянец. Боец наматывает рыжую копну на кулак, заставляя женщину задрать подбородок. Сквозь тонкую кожу можно разглядеть, как выпирает каждый позвонок. Любое резкое движение в сторону способно лишить жизни это прекрасное создание. Чувство абсолютного контроля кружит голову, но не туманит сознание. Если бы воин Союза Ярости действительно хотел убить её, то без особого труда расправился бы с ней на поле боя.
— Мы действительно не можем выбирать, кем нам родиться. Но мы сами прокладываем свой дальнейший путь, — хрипло говорит жрица, когда темнокожий боец в очередной раз сетует на то, что людские женщины не созданы для участия в битвах.
— Ни одна нормальная женщина не станет выбирать себе путь мужчины. Вы, люди, странные существа. Женщины, которые издавна должны быть крестьянками и домохозяйками, хотят стать войнами, а мужчины, которые обязаны оберегать семью, стремятся к богатству, забывают свою истинную роль защитника и становятся купцами. Никто из вас не доволен тем местом, что должен занимать, — нордейн грубо переворачивает жрицу к себе лицом. Суровый взгляд тёмных глаз пробегается по её телу, отмечая сильно выпирающие рёбра — очередное слабое место этого хрупкого тела.
— Мы просто хотим делать то, что сделает нас счастливее.
— Крестьянка никогда не станет искусным бойцом, а воин никогда не сможет постигнуть все тонкости денежного дела. Сделает ли счастливее тоторамо второй панцирь, что будет висеть тяжким грузом на его плечах? Нет.
Обладательница рыжих волос устало закрывает глаза. Дальше в споре не будет никакого смысла.
Большие ладони внимательно исследуют плоский живот, поднимаясь выше. Наглые пальцы проводят невидимую полосу вдоль каждой пары рёбер.
— Обычно мы предпочитаем делить ложе с вейлами. Редко кто решится провести ночь с нашими женщинами, — бесстрастно говорит нордейн, с лёгкостью закидывая длинные ноги жрицы себе на плечи.
— Почему же? — рыжая, облизывая пересохшие губы, хватается ладонями за края кровати.
— Постоянно присутствует чувство, будто ты удовлетворяешь мужчину.
Барышня с трудом сдерживает смех, рвущийся наружу.
Воину Союза Ярости нравятся отзывы этого тела на чужие прикосновения, нравятся эти негромкие стоны и вздохи. Представитель тёмной фракции готов сделать что угодно для того, чтобы продлить минуты пылких мгновений. Чрезмерная чувствительность человеческого тела в данном случае является хорошей чертой этой расы. На светлой коже в области бедёр уже можно заметить несколько небольших синяков.
Лицо нордейна оказывается на уровне зелёных глаз. Длинные ресницы слегка подрагивают, упругая грудь неровно вздымается в такт сбившемуся дыханию. Мозолистая рука прижимает огненно-рыжую голову к плечу. Резкий запах гари и пота тут же терзает ноздри, заполняет лёгкие. Боец не чувствует отвращения, он лишь глубже зарывается в кудрявые локоны пальцами, наслаждаясь их мягкостью.
В пылу страсти люди не сдерживают своих эмоций. Мужчина понимает это, когда жрица перестаёт контролировать себя, прижимаясь обнажённым телом к его накаченной груди, и умоляет не останавливаться. Импонирует ему это или нет — нордейн пока не решил.
— Второй панцирь делает тоторамо сильнее, — говорит жрица, прикрывая обнажённое тело белоснежной простынёй.
— Скажешь ли ты это, когда над твоей головой занесут топор?
— Я сама выбрала этот путь. Если мне суждено умереть, то я приму это как должное. Одна жизнь — один долг.
— Глупая женщина.
Когда воин представляет картину бездыханного тела этой рыжей чертовки перед собой, ему становится… неприятно. Он испытывает совершенно иррациональное нежелание смотреть на мёртвое тело жрицы, что уже тихо посапывает под боком.
Нордейн обязательно подумает обо всём завтра.
Автор: .Искренность, АС
Последнее редактирование:
